Любовный дурман - Страница 19

Смущенно прикрыв грудь руками, быстро осмотревшись, она увидела на спинке кровати свой зеленый халат, схватила его и надела на себя.

— София, отдай мне бумажник! — грозным тоном повторил Джордж.

— Нет уж! — ответила Софи, прищуривая глаза. — Может, я и отдала бы его тебе, если б ты так не испугался. Теперь же, когда я знаю, что в нем есть нечто, для тебя очень важное, очень ценное, я сначала исследую его.

С трудом придерживая полы халата, она подошла к кровати и расстегнула бумажник.

Из него на смятую постель посыпались кредитные карты, визитки и какие-то записки. В одном отделе лежала пачка купюр — американских долларов и швейцарских франков. В другом — почтовые марки. А в третьем… пачка фотографий.

Софи не требовалось задавать вопросы, гадать… Она ясно поняла, что именно эти фотографии и не хотел показывать ей Джордж. Карточки были почти не видны, из кожаного кармашка выглядывала лишь тонкая полоска верхней из них.

Джордж смачно выругался. Но когда Софи подняла голову и окинула его возмущенным взглядом, он вдруг резко передумал останавливать ее. Вместо этого иронично ухмыльнулся и воскликнул:

— Что ж! Полюбопытствуй!

Софи растерянно моргнула.

А почему, собственно, не позволить ей взглянуть на мои любимые снимки? — подумал Джордж. Пусть посмотрит на Маргарет. На мою милую жену…

Действительно, из-за чего он так испугался минуту назад? Отчего не захотел, чтобы Софи узнала о Маргарет? Нет-нет, он вовсе не собирался скрывать от нее, что у него когда-то была жена.

Что же тогда вызвало в нем такую реакцию, такой протест?

Поразмышляв некоторое время, Джордж все понял. Ему принципиально не понравилось, что Софи собиралась узнать обо всем именно таким бесцеремонным образом…

К тому же он вообще ничего не собирался рассказывать ей о себе. Эта женщина была для него развлечением на одну ночь, не более того. Если бы она не проснулась так рано, то он спокойно ушел бы отсюда и, возможно, вскоре вообще забыл о ней.

Хотя… Это не вполне соответствовало действительности. София проснулась не так уж и рано. А он сам намеренно дождался ее пробуждения. Что-то удержало его сегодня в этой маленькой комнатке, не дало уйти, не оглянувшись…

— Ну же, взгляни на фотографии, дорогая моя, — резко сказал Джордж, видя замешательство Софи. — Ты так отчаянно боролась! Смотри же! Смелее!

Софи не двигалась. Она вдруг ясно ощутила, что не хочет знать, кто на этих карточках. На душе у нее стало безумно гадко, а руки ослабели и, казалось, были не в состоянии что-либо делать. Особенно доставать из кармана этого мерзкого бумажника тонкую пачку личных фотографий Джорджа…

— Неужели ты решила на этом остановиться, mein Schatz? — поддел ее Джордж язвительным тоном. — Ты дралась, как хищный зверь, а теперь, насколько я понимаю, струсила!

Если бы не его «струсила», Софи еще долго сомневалась бы, а потом и вовсе отказалась от мысли рассматривать снимки.

Теперь же, когда Джордж так ловко заставил ее делать то, чего ждал от нее, она уже не раздумывала. Даже не стала ломать голову над тем, почему его нежелание посвящать ее в свою тайну столь резко улетучилось.

Крепко завязав на талии пояс халата, Софи достала фотографии.

На первой из них была изображена маленькая девочка в ярком летнем платьице с большими карманами. Лет трех от роду. Она держала в руке забавную игрушечную собаку и улыбалась во весь рот. Ее серые глаза обрамляли темные густые ресницы.

Джордж мог и не пояснять, кем доводилась ему эта восхитительная крошка. Девочка была его маленькой копией.

— Хильдегард! — воскликнул Джордж, прекрасно понимая, что уточнения излишни. — Ее зовут Хильдегард.

— Она твоя дочь, — тихо сказала Софи.

Он не ответил. Лишь медленно кивнул, хотя ее фраза прозвучала вовсе не как вопрос, а как утверждение.

Теперь Софи не сомневалась, кто на других фотографиях. Тем не менее с замиранием сердца, с болью в душе, похолодевшими пальцами она сняла верхнюю фотографию и взглянула на изображение улыбающейся женщины.

— Мама Хильдегард? — Ее голос прозвучал ужасно тихо и несмело.

— Да… И моя жена.

7

Наверное, Софи должна была испытывать благодарность. Хотя бы потому, что он честно во всем признался… Но то, что она переживала в данный момент, вовсе не походило на это благородное чувство. Ей хотелось орать, выкрикивать самые ужасные ругательства, какие только были ей известны, размахивать руками и даже наброситься на него с кулаками.

Но, несмотря на бушующие внутри нее эмоции, несмотря на ярость и злость, с головой захлестнувшие ее, она не могла пошевельнуться. Как будто окаменела. И продолжала стоять на том же месте, застывшими глазами глядя на фотографию с изображением незнакомой женщины — жены Джорджа.

Что самое интересное, согласно общепринятым меркам ее внешность не представляла собой ничего особенного. Хотя смуглая кожа, ослепительная улыбка и пышные светлые волосы сразу привлекали к себе внимание, эту женщину вряд ли можно было назвать красавицей. Фигура ее была чересчур округлой в районе груди и бедер, что лишь подчеркивал весьма невысокий рост.

— Как… Как ее зовут? — тихо спросила Софи, сама не понимая, зачем ей это нужно знать.

Что это изменит? — с болью в сердце тут же подумала она. Разве мне станет легче, если он сообщит ее имя. Расскажет, как и где они познакомились, как долго женаты, когда родилась маленькая Хильдегард… Не станет ли мне от этого еще тяжелее, еще ужаснее?

— Ее зовут Маргарет, — ответил Джордж.