Любовный дурман - Страница 36

На ней был потрясающий купальник, он плотно облегал ее фигуру и выгодно подчеркивал все ее прелести. В нем она выглядела сногсшибательно.

Софи, заметив на себе пристальный взгляд Джорджа, красноречиво говорящий о том, какие мысли витают в его голове, смутилась, быстро прошла к шезлонгу и укуталась в огромное мягкое полотенце ярко-желтого, солнечного цвета.

Смотреть, с какой нежностью Джордж прижимает к себе девочку, доставляло истинное мучение, и Софи отвернулась. Ощущать прикосновение этих сильных, мускулистых, загорелых рук — райское удовольствие, она прекрасно об этом помнила. Хотя теперь могла довольствоваться лишь воспоминаниями.

В день отъезда из Питтсбурга, встав рано утром, Софи приняла твердое решение: не допускать в отношениях с Джорджем физической близости.

Быть может, в этом случае он заметит наконец и по достоинству оценит и другие мои положительные стороны, подумала она тогда.

А теперь страдала. Потому что Джордж слишком легко и быстро смирился с переменами в ее поведении.

Вернувшись в Швейцарию, он даже не намекнул на то, чтобы они спали в одной комнате, а сразу показал ей ее спальню в противоположном конце своего огромного особняка под красной крышей.

Здесь, дома, в привычной для него и милой сердцу обстановке он стал каким-то другим: более спокойным, умиротворенным и даже ленивым. Теперь Софи часто видела его не в строгом костюме, вызывающем благоговение, а в свободных футболках и шортах.

В такой одежде значительная часть его прекрасного тела оставалась неприкрытой, а для Софи это было настоящей пыткой.

Иногда Джордж присоединялся к их с Хильдегард купанию в бассейне, и тогда Софи вообще не знала, куда деваться от потока пробуждавшихся в ней эмоций и желаний.

Чем больше времени она проводила в этом особняке, тем сильнее привыкала к Джорджу Россу. И тем страшнее казалась ей мысль о возможном расставании. Чувство глубокой привязанности к этому человеку, даже зависимости от него укреплялось в ней с каждым днем, с каждым часом. Она ощущала себя рабыней, купленной на рынке и не представляющей себе жизни без нового хозяина.

Это пугало, это напрочь лишало ее внутреннего спокойствия и безопасности.

Палящее солнце быстро высушило кожу и купальник Софи, и ей пришлось сбросить накинутое на плечи полотенце — в нем было слишком жарко. Однако она чувствовала внутренний дискомфорт, который мешал ей броситься в бассейн, с головой окунуться в прохладную воду, остудить разгоряченное тело и избавиться от навязчивых мыслей.

— Думаю, ты слишком долго греешься на солнышке, моя маленькая принцесса, — сказал, обращаясь к дочери, Джордж.

— Нет, папа! Нет! — запротестовала девочка. — Мы с Софи очень хорошо играем и плаваем! Я ее люблю, и она меня тоже! Правда ведь, Софи?

Софи не осмелилась повернуть голову, но почувствовала, как напрягся, услышав бесхитростные слова дочки, Джордж.

— Все, что ты говоришь, конечно, правда, — ответила Софи, пытаясь выглядеть невозмутимой. — Но если папа считает, что тебе пора домой, ты должна слушаться! — Она наконец повернулась к Джорджу и Хильдегард и улыбнулась.

— Но я не хочу домой! — не унималась девочка. — В бассейне так здорово!

Джордж осторожно опустил малышку на землю.

— Тебя уже ждет бабушка. Она приехала двадцать минут назад и очень хочет с тобой повидаться. — По его лукавому взгляду было нетрудно определить: он прекрасно знает, какова будет реакция ребенка.

Хильдегард хлопнула в ладоши и подпрыгнула. Ее глаза оживленно заблестели.

— Бабушка! Тогда я побегу.

Джордж проводил ребенка любовным взглядом. Когда девочка скрылась за дверью, ведущей в дом, он повернулся к Софи.

— Ты отлично плаваешь.

У Софи появилось ощущение, что Джордж сказал об этом просто из желания заполнить разговором напряженное молчание. Любым разговором. О чем угодно.

— Где ты этому научилась?

— Уроки плавания сначала давал мне отец. Потом я ходила на занятия в бассейн, выступала на соревнованиях за сборную нашей школы. — Софи схватила со спинки шезлонга коротенький легкий халат и, набросив его на себя, с облегчением вздохнула. Не то чтобы эта полупрозрачная вещица могла скрыть от глаз Джорджа ее полуобнаженное тело, но так было спокойнее. — А Маргарет умела плавать? — неожиданно для себя спросила вдруг Софи.

С того дня, когда Джордж поведал ей о страшной смерти жены, они больше ни разу не заводили речь на эту тему. Здесь, в этом доме, все напоминало об умершей женщине: везде висели портретики, лежали ее вещи.

Джордж ответил не сразу, и Софи испугалась возможного проявления его гнева и резкости. Не хотелось также доставлять ему боль.

— Нет, Маргарет не умела плавать, — медленно ответил он и устремил взгляд куда-то вдаль. — Она боялась воды. В детстве дед бросил ее на глубину, считая, что это самый верный способ научить ребенка плавать. С тех пор она так и не смогла победить в себе этот панический страх…

Казалось, Джорджа окутала странная дымка. И голос его, и выражение лица стали вдруг какими-то отстраненными, незнакомыми. Наверное, он углубился в воспоминания.

— Бедная Маргарет, — пробормотала Софи, ясно представляя себе, как светловолосую смуглую девочку — маленькую Маргарет — безжалостно бросают в воду. — Такими жестокими методами ничего не добьешься.

— Это точно, — ответил Джордж.

Сердце Софи сжалось от сострадания. Джордж выглядел в эту минуту таким несчастным и одиноким, что она не выдержала, подошла к нему и положила ладонь на его смуглую сильную руку.